— Все в порядке, — пробормотал Вилли. — Но уже поздно. Чего я только не перепробовал. И вообще, — добавил он с ухмылкой, — я не потерплю, чтобы мной командовали два каких-то нерожденных цыпленка. Будут жариться, как я сочту нужным, и еще скажут спасибо. А края я потом отрежу.
— Вот это правильно! — воскликнул Колльер. — У вас есть принципы, Вилли, и вы готовы за них страдать. Позвольте мне снова наполнить ваш бокал. Бургундское, конечно, не из самых дорогих, но приятное.
Пять минут спустя Вилли сидел за столом в гостиной и ужинал обугленными отбивными и ошметками яичницы, которые ему удалось соскрести со сковородки.
— Вам не помешает смаковать ужин, если я закурю? — церемонно вопросил Колльер, усаживаясь напротив.
— Конечно, помешает, но придется потерпеть. Прошу, — сказал Гарвин, пододвигая Колльеру портсигар и зажигалку.
И то и другое было из золота. Колльер также обратил внимание, что рубашка, брюки, а также легкий пиджак, который Вилли снял, садясь за стол, сшиты на заказ. На руке у него поблескивал хронометр «Роллекс-Ойстер».
Колльер закурил сигарету и вернул портсигар и зажигалку хозяину.
— Я мешать не буду, — говорил Вилли. — Поем и двинусь дальше. А Модести скажите, что, мол, я заглядывал. — Он осекся, принюхался и помотал головой. — Не стоит трудиться. Она сразу все поймет, как только войдет в кухню. Просто скажите, что я в Париже и, наверно, заночую у Клодины.
— Еще одна ваша старая знакомая? — вежливо осведомился Колльер.
— Подружка, — коротко ответил Вилли и добавил: — Очень любит заниматься любовью.
— Ну, а каково жить, отойдя от дел? — справился Колльер, затянувшись. — Вы ведь совсем еще молоды.
— Стараюсь не скучать. В Англии у меня есть пивная. Называется «Мельница». Старинный дом на реке возле Мейденхеда. Будете в тех краях, милости прошу в гости.
— С удовольствием. Вы руководите работой пивной с помощью дистанционного управления?
— У меня есть управляющий. Я бываю там лишь несколько месяцев в году. А вы что поделываете, Стив?
Стив ответил после секундного колебания:
— Я металлург. Боюсь, это довольно скучная профессия…
— Вряд ли такая уж скучная, раз вы этим занимаетесь. — Положив нож и вилку, Вилли вдруг спросил: — А с бериллием вы не работаете?
— В настоящее время нет.
— За бериллием будущее. В два раза легче стали, прочнее и удобней в обработке.
— Возможно, — улыбнулся Колльер. — Но, с вашего разрешения, я все-таки воздержусь от профессиональных разговоров. Я как-никак нахожусь в отпуске.
— Понял. — Вилли отнес пустую тарелку к мусорному ведру очистил ее и поставил в посудомоечную машину. В его глазах появилось полунасмешливое-полуозадаченное выражение. Когда он вернулся в гостиную, Колльер стоял у музыкальной системы и ставил пластинку Баха.
— Сейчас выкурю сигаретку и в путь-дорогу, — сказал Вилли, усаживаясь в кресло.
— Мне вы не помешаете. Если хотите, дождитесь Модести.
Вилли рассеянно кивнул. Он сидел, курил, а по комнате разносились аккорды фуги соль минор. Стив разлил остатки вина и уселся на диван. Вилли, как и Модести, прекрасно умел молчать, когда не о чем было говорить. Но, немного посидев, Вилли встал и вышел на балкончик. Он затушил сигарету и какое-то время стоял, глядя в темноту. Затем, сунув руки в карманы, вернулся в комнату. Он несколько раз потер ухо, и было видно, что его что-то сильно беспокоит.
— Значит, говорите, Модести обедает с Вобуа? — услышал Колльер сквозь музыку голос Вилли. Теперь в нем ощущалось напряжение.
— Да. — Колльер чуть приподнял брови. — А что?
— Вы знаете, куда они собирались?
— Хотели прокатиться по Сене на пароходике и пообедать там же — знаете, под прозрачным навесом…
— Знаю, — перебил его Вилли. — Значит, они сойдут у моста Альма где-то в половине двенадцатого. Пожалуй, направлюсь-ка я туда. На всякий случай.
— Что-то случилось? — осведомился Колльер, вставая.
— Очень может быть, — ответил Вилли, опять потирая ухо. Его прежнее дружелюбие как ветром сдуло, и Колльер тоже добавил в свои интонации холоду.
— Не сочтите меня излишне любопытным, — сказал он, — но вы провели тут полчаса, а теперь вдруг сочли, что что-то не так. Например?
— Сдается мне, что может стрястись беда, — сказал Вилли, надевая пиджак.
— Откуда вы знаете? — Колльера вдруг стало одолевать любопытство. Он не противоречил Вилли Гарвину. Ему просто хотелось понять.
— Точно не могу сказать, — отозвался Вилли. — Просто у меня в таких случаях начинает покалывать в ушах. — Он отвернулся, и Колльер понял: он не шутит.
— Погодите, — сказал Колльер. — Я буду готов через три минуты.
— Хотите со мной? — удивленно спросил Вилли.
— Да, — сказал Колльер, на ходу скидывая халат. — Хочу.
Вилли проследовал за ним в спальню. Когда Колльер надел брюки и рубашку, он спросил Гарвина:
— Такое с вами уже бывало? Я про уши.
— Бывало и не раз.
— Это что-то вроде сигнала? Предупреждения?
— Да. — В голосе Вилли послышалось нетерпение. — Смейтесь сколько угодно, но поторапливайтесь.
— Я не смеюсь. Мне просто интересно. И скажите, каков процент точности?
— Не понял.
— Если это сигнал об опасности, то всегда ли он срабатывает. Или случаются ложные тревоги?
— Хорош металлург, — отозвался Вилли. — Бериллий…
— А! — отмахнулся Колльер. — В его глазах загорелись азартные огоньки охотника, учуявшего добычу. — Бывает, чтобы это ваше покалывание в ушах оказывалось ложным сигналом?
— Такого на моей памяти не бывало.
— Отлично. — Колльер натянул носок. — А скажите вот что: случалось ли вам попадать в переделку без предупреждения?
— Хм… случалось, конечно. — Вилли говорил автоматически. Мысли его были где-то далеко.
Колльер надел туфли и встал. В его темных глазах сквозило беспокойство.
— Вы неплохо знаете, что такое неприятности, Вилли, так? — спросил он.
— Кое-что смыслю.
— Вы испытываете это самое покалывание, когда находитесь в расслабленном состоянии и не ожидаете от жизни подвоха или, напротив, когда вы сосредоточены, напряжены и готовы действовать?
Внимание Вилли наконец сфокусировалось на Колльере.
— Бога ради, пошевеливайтесь, — с какой-то злостью произнес он. — Я хочу поскорее оказаться у моста Альма и встретить Модести. Вы идете или нет?
Ночная прохлада еще не успела поглотить дневное тепло, и под большим плексигласовым балдахином, покрывавшим ресторан на палубе пароходика, было приятно и уютно.
Рене Вобуа, шеф Второго отдела, дождался, когда официант налил коньяку в два бокала, затем быстро перевел взгляд на женщину, которая сидела напротив него. Повернувшись к нему профилем, она смотрела на остров Ситс.
Вобуа был удачно женат, имел дочь на два-три года младше его спутницы, однако сейчас он испытывал приятное чувство оттого, что находится в компании женщины, красота которой привлекала внимание как мужчин, так и женщин.
Ее черные блестящие волосы были собраны в высокий шиньон. Глаза были цвета полночного неба, лицо загорелое, шея длинная и изящная. На ней была белая шелковая блузка с короткими рукавами и юбка из темно-синего бархата. Свободный жакет в тон юбке висел на спинке стула. Плечи Модести могли показаться чуть широковатыми, зато талия была узкой. Длинные и очень элегантные ноги особенно хорошо смотрелись, когда Модести шагала.
Сэр Джеральд Таррант, давний знакомый Вобуа, выполнявший те же функции, что и он, в одной британской спецслужбе, как-то сказал:
— Ее общество удивительно расслабляет, Рене. Это может показаться невероятным, но все-таки это так. С ней ты не чувствуешь никакого напряжения. Она создает удивительно умиротворяющую атмосферу. Впрочем, — добавил он, — на противника она производит совершенно иное впечатление.
Вобуа, к своему удивлению, отметил, что в течение всего вечера ему никак не удавалось углядеть в Модести это темное, опасное начало. Впрочем, он достаточно знал о ней, чтобы не ставить под сомнение прощальные слова Тарранта. Теперь же, нежась в приятной, спокойной атмосфере ужина, он понял, что и первая часть напутствия Тарранта тоже оказалась верной.
Модести повернулась к нему, взяла свой бокал, приподняла, приветствуя его. Вобуа ответил тем же.
— Я плохо за вами ухаживаю, — сказал он. — Мне бы следовало предложить вам сигареты. Признаться, я бы и сам сделал то же самое. Когда у меня на душе спокойно, я люблю выкурить сигарету.
Модести улыбнулась.
— Сэр Джеральд старается говорить нечто в этом роде, но у него нет чисто французского таланта произносить такие фразы и в конце он обычно краснеет. — Она взяла сумочку, что лежала рядом с ней. — У меня «Голуаз», если это вас устроит.
— Отлично, — кивнул Вобуа. — И спасибо за сведения о Тарранте. Рад, что у этого старого лиса все же имеются недостатки.
